— Что думаешь об этой девочке?
Поведя плечами и словно говоря тем самым «я не знаю», Куренай продолжила немигающим взглядом своих алых глаз осматривать привычную арену, с которой постепенно расходились участники предыдущего боя. Юхи действительно было нечего сказать: она успела лишь к концу схватки и захватила только обрывочные телодвижения соперников. Но даже этого ей хватило для того, чтобы понять: бой был тяжёлым для обеих сторон, и победа юной куночи, отсвечивающей неестественным цветом волос, досталась нелегко.
— Воли к победе ей не занимать, — расплывчато отозвалась джонин, не желая вдаваться в пространные рассуждения о той, чьи способности она толком не успела оценить.
К счастью, стоящий рядом Асума настаивать не стал, а лишь усмехнулся, переложив незажжённую сигарету из одного уголка рта в другой. Порой Куренай казалось, что он никогда не выпускает её, таская сигареты, словно талисман. Только вот вспомнить тот момент, когда Асума приобрёл такую пагубную привычку, она не могла. Временами Юхи хотелось демонстративно закрыть нос рукой в попытке защититься от режущего запаха табака, а после послать в сторону Сарутоби осуждающий взгляд, но женщина тут же вспоминала, что сама не без греха, и лишь хмыкала, стараясь не пустить в ноздри сизый дымок. Благо, сейчас ей этого делать не приходилось, а потому Куренай невозмутимо стояла подле старого друга.
— Помнится, все мы на экзамене были такими. Отчаянными, горячными, испуганными…
— Я не была испуганной, — мгновенно отозвалась Юхи не без гордости. — И Анко, и…
— Да, вы двое вообще были, как таран, — усмехнулся Асума, отмахнувшись. — Но, признайся, волнение было.
— Да, но… — Куренай замялась, подбирая такие слова, чтобы не оставить уязвлённой ничью гордость. — Оно быстро прошло. Знаешь, когда первый раз попадаешь в челюсть, страх как-то сам собой проходит.
— И как давно ты в последний раз действовала так прямолинейно, а, Куренай? — с нескрываемым ехидством поинтересовался Сарутоби, за что тут же получил локтём в бок.
— Это не значит, что я не могу при случае влепить по лбу, — с достоинством заявила Куренай, после чего развернулась и, мельком глянув на вновь собирающихся на арене противников, отправилась вверх по лестнице между рядами скамеек, бросив напоследок, — пойду поищу Кибу.
Пройдя во внутренние коридоры, Юхи неспешно зашагала к главным воротам, надеясь встретить там своего ученика. Случайно встретив его по пути в Шикенкаиджо куда-то страшно спешащим, она только и успела, что крикнуть ему: «Встретимся на экзамене! Мне нужно с тобой поговорить». Теперь ей оставалось только надеяться на то, что молодой Инузука услышал её и решил не пренебрегать просьбой своего сенсея, тем более, что разговор им предстоял действительно серьёзный. Куренай хотела обсудить с ним, как дальше он планирует проводить свои тренировки, в процессе ненавязчиво намекнув (читай: предупредив в ультимативной форме), что она будет ждать его завтра на рассвете на полигоне номер 2, где заставит размять затёкшие от безделья мышцы. И совершенно неважно, что Киба наверняка и сам держал себя в форме. В соответствии с убеждением Куренай, которое она в какой-то мере переняла от Гая, без её участия Инузука не будет проявлять должного усердия. В конце концов, ему же надо было когда-то проводить спарринги с опытными противниками, а не с самим собой или с Хинатой, обучением которой также не мешало бы заняться плотнее.
Мысленно поставив галочку напротив пункта «начать проводить индивидуальные занятия с каждым из учеников», женщина удовлетворённо кивнула своим мыслям и завернула за угол. Уже представляя в своей голове, чему на этот раз она научит Команду 8, Куренай вдруг повернулась на звуки множества голосов, активно переговаривающихся между собой. И когда среди этих голосов послышался чей-то сдавленный писк, а между широкоплечими телами мелькнула копна розовых волос, джонин уверенно направилась прямиком к этой странной компании. Нахмурившись, она прислушивалась к репликам мальчишек, по всей видимости, зажавших какую-то девочку и не дающих ей спокойно пройти дальше. «И это — будущие шиноби?»  — с немалой долей огорчения подумала Куренай, оказываясь уже в двух шагах от троицы молодых парней, закрывших собой… Куноичи? «Это же та девочка, которая только что закончила бой!» — с изумлением обнаружила Юхи.
— Ничего страшного, постоишь с нами. Мы ведь тебя не обидим,— вкрадчиво вещал, тем временем, один из парней, угрожающе приближая своё лицо к девушке, глаза которой блестели от слёз. — Мы просто хотим восстановить… Справедливость.
И когда другой юноша хищнически потянулся рукой к растрепавшимся волосам куноичи, в разговор вмешалась Куренай, ловко схватив его за запястье на половине движения.
— В том, чтобы угрожать девушке, справедливости нет, — спокойно и даже слишком невозмутимо заметила джонин, однако взгляд её был устрашающе строг. — Тем более что бой уже окончен.
Все четыре пары глаз разом уставились на неё, мальчишки мгновенно обернулись, вначале угрожающе скалясь, но, заметив повязку Конохи на лбу взрослой женщины, так уверенно держащей их товарища за запястье, разом сменили дерзость на испуг.
— Такигакурэ но Сато, — констатировала Куренай, взглянув на протекторы трёх генинов. «И Кири,» — прибавила она про себя, на мгновение переведя взгляд на испуганную и обескураженную куноичи, прижимавшуюся к стене. — Вы создаёте плохую репутацию своей деревне, позволяя себе так неуважительно относиться к участникам экзамена. И если вы не хотите, чтобы вас немедленно выслали из Конохи, сейчас же покиньте коридор и отправляйтесь к своему сенсею.
Тон, которым Куренай произносила эти слова, не терпел возражений. Тем более что Юхи на правах старшего по званию и представителя принимающей Деревни, имела полное право раздавать нарушающим правила гостям подобные указания. Естественно, «гостям» это не нравилось, и осознание собственной беспомощности в смеси с чувством уязвлённого достоинства порождало в их душах гнев и раздражение. Нервно выдернув руку из хвата Юхи, один из шиноби Тики, вздёрнув нос, поплёлся прочь, ведя за собой остальных. Однако, тот юноша, что до этого вёл себя тихо, уходя, пихнул молодую куноичи в плечо, явно намереваясь сбить с ног.
— Не советую вести себя так на территории Деревни Скрытого Листа, — предупредила его Куренай, остановив хулигана жёстким толчком ладони в грудь. — Будьте уверены, ваш сенсей будет поставлен в известность касательно произошедшего, и тогда ваше присутствие на следующем экзамене будет поставлено под вопрос.
Канцеляризм, с которым джонин обращалась к юноше, посылающим в её сторону хамоватые взгляды, резко контрастировал с той грубостью манер, которые она проявила, так бесцеремонно преградив ему путь. «Пусть это будет ему уроком, почему не стоит связываться с шиноби Листа».
— Ты в порядке? Почему они угрожали тебе?— участливо поинтересовалась Куренай, наконец обратившись к измученной куноичи, когда нарушители спокойствия свернули за угол. Заметив мельком, как блестит ещё свежая кровь на обожжённой руке, женщина немедленно приобняла розоволосую в успокаивающем жесте и повела к лестнице.
— Идём, я отведу тебя в медпункт. Как тебя зовут?

— Меня зовут Юхи Куренай, и я джонин Деревни Скрытого Листа, — ласково ответила та, улыбнувшись юной куноичи.
Удивительно, как быстро могут меняться эмоции на лице женщины. Секунду назад Куренай метала взглядом молнии, и весь вид её напоминал воинственную статую, угрожающе возвышавшуюся над зарвавшимися юнцами. Должно быть, кулак её тоже был бы тогда тяжелее, вложи она в удар всё то холодное раздражение, которое скопилось в тёмный комок внутри её груди. Но сейчас рука женщины, несмотря на прежнюю силу, была легка, нежна и ласкова, взгляд излучал тепло и доброжелательность, а невозмутимо спокойный вид её ничем не мог выдать прежнего недовольства. Наверное, в душе все девушки — актрисы, потому что для каждого у них найдётся своя роль, которую она должна исполнить, своя улыбка и свой взгляд — трепетно-кокетливый, а может стальной и пронизывающий. И роли эти могут сменять одна другую буквально за секунду, когда сама актриса даже не успеет опомниться, вначале залепив гневную пощёчину, а через мгновение зажав человека в слезливых объятиях.
— На самом деле, есть много способов смухлевать. Один из них — тот, который они едва не провернули с тобой. Вывести противника из строя или частично навредить ему ещё до боя не так сложно, и, к большому сожалению, некоторые этим пользуются, — рассудительно объясняла Куренай, поднимаясь вместе с девочкой по той лестнице, что вела глубже во внутренние коридоры арены. Решив занять Нарико разговором и отвлечь её тем самым от боли, которая наверняка мучает её, джонин продолжила, — я не видела твой бой целиком, но ты проявила недюжинную стойкость. Победа была вполне заслуженной, и я от души поздравляю  тебя с ней.
Любому наставнику отрадно видеть, когда молодые таланты наилучшим образом проявляют себя на поле боя, демонстрируя не только великолепные боевые навыки, но и несгибаемую силу воли, стойкость, стремление к победе. Но вдвойне отраднее наблюдать за тем, как победу одерживают твои ученики. Те, в чьём развитии ты принимал непосредственное участие, за чьими успехами следил и чьи содранные костяшки экстренно залечивал. Куренай надеялась в скором времени сама стать свидетельницей того, как её Команда 8 продемонстрирует, чему они научились за время тренировок после прошлого экзамена, насколько они стали сильны и как они выросли с тех пор. «Но для начала нужно бы их найти…»
— Куренай-сенсей!
«Ну, вот, кажется, сам нашёл». Этот бойкий и требовательный голос Юхи узнала бы где угодно, а потому, ещё до того, как остановиться и повернуться на зов, она ответила:
— Да, Киба?
Молодой парень с красными отметинами на щеках торопливо подошёл к джонину, недоумённо поглядывая на девушку, которую Куренай обнимала за плечи. Кажется, обойдя её со спины и встав напротив двух дам, он пришёл в ещё большее недоумение, когда увидел на поясе Нарико протектор Кири.
— Э… Сенсей? Вы хотели о чём-то поговорить со мной? — спросил наконец Инузука, поглядывая на юную Фуджито с опасливым интересом юного натуралиста. Вопрос о том, кто эта розоволосая куноичи, явно норовил сорваться с его языка, и Киба сдерживался недолго. — Кто это?
— Она участница экзамена на чуунина, — объяснила Куренай, оставив девочке право самой решать, называться ей или нет. — Мне нужно отвести её в медпункт. Поднимись на трибуны, я скоро найду тебя, и мы обсудим твои дальнейшие тренировки.
С этими словами джонин безапелляционно направилась дальше, случайно задев рукой обожжённую кожу на руке куноичи и тут же виновато извинившись перед ней. Казалось, о том, что позади неё по-прежнему стоит недоумевающий Киба, она совсем забыла, на самом же деле Куренай привыкла раздавать приказы и тут же переключаться на следующую задачу, не принимая возражений, когда всё уже решено. Именно поэтом она так ценила исполнительность,  с которой как раз у Кибы-то и были первое время большие проблемы. Но, быстро поняв, что к чему, он начал мыслить со своим сенсеем на одной волне, достигнув с ней взаимопонимания, так необходимого для хорошей командной работы.
— Ты приехала на экзамен со своей командой или одна? — неожиданно обратилась Куренай к устало шагающей рядом девочке. «Должно быть, ей тяжело находить общий язык с сокомандниками».

Куренай не могла полностью согласиться со словами своей новой знакомой. Её жизненный опыт позволял оспаривать это мнение, в голове уже всплыл десяток примеров того, как один-единственный шиноби справлялся с превосходящими силами противника, опираясь лишь на свои силы и мастерство, а не на помощь других. Какие-то из этих примеров она помнила ещё со времён своего обучения в академии, каким-то становилась свидетельницей лично. Да и что греха таить, она сама была наглядным тому подтверждением: опираясь на своё гендзюцу, Куренай могла в одиночку если не устранить большое число противников, то хотя бы вывести из строя большую часть и бесследно скрыться.  Но вот девочка в очередной раз нервно хватается за больную руку, и джонин решает отложить этот разговор на потом — мучаясь от боли, Нарико едва ли станет её слушать.
Дальнейшую часть пути до медпункта, которая составляла буквально несколько шагов, они преодолели молча, и, дойдя до заветной двери, Юхи открыла её, учтиво пропуская пострадавшую вперёд. Придержав дверь и задержавшись на пару лишних мгновений в проёме, когда Нарико уже была внутри, женщина мельком взглянула на коридор и заметила быстро спрятавшуюся за углом голову со знакомыми всклокоченными песочного цвета волосами. Без сомнения, это был один из тех парней, пытавшихся отомстить юной куноичи — Куренай поняла это ещё и по чакре, отпечаток которой был ещё свеж в памяти её ощущений. Секундой позже за поворотом послышались множественные торопливые шаги и возмущённые перешёптывания, но женщина не стала преследовать потерявших всякий страх мальчишек. «Этим парням не помешала бы хорошая взбучка, и они её добьются. Провожу только девочку к её учителю, когда всё это закончится,» — решила Куренай, и вошла наконец в медпункт, плотно прикрыв за собой дверь.
Кивком головы поздоровавшись с ирьёнинами, один из которых уже принялся за ожоги Нарико, джонин тихо осведомилась у женщины, роющейся в ящике, по всей видимости, в поисках повязки.
— Рана серьёзная?
Ответили ей не сразу, и Куренай даже в какой-то момент показалось, что её либо не услышали, либо просто проигнорировали (ох уж эти врачи с их своеобразной манерой поведения). Но вот женщина в светлой накидке медика выудила из ящика какую-то миниатюрную коробочку, поставила её на стол, окинула быстрым взглядом Юхи, проверяя, не нужна ли помощь ещё и ей, и продолжила копаться в ворохе повязок с бинтами, сложенных внутри, сообщив:
— Нет, ожог средней тяжести. Должно быть, девочка успела уйти с линии огня, и её задело лишь по касательной, — беспристрастным голосом излагала ирьёнин, и Куренай в очередной раз поразилась способности медиков так ловко восстанавливать события по одним только следам от ран и брызгам крови.
Пока два врача, усадив куноичи на кушетку, обступили её с двух сторон и принялись обрабатывать ожог, используя как медицинские техники, так и традиционные повязки да мази, Куренай набрала воды в стакан и протянула его Нарико, благо, что одна рука у той была всё же свободна.
— Выпей, станет легче, — заботливо предложила женщина, чуть улыбнувшись.
Ирьёнины тем временем занимались исцелением и, судя по всему, процедура эта была не из приятных, поэтому Куренай решила занять куноичи разговором и отвлечь её от мыслей о боли. К тому же, судя по всему, её новая знакомая не обладала железной выдержкой, а потому наверняка могла удариться в слёзы. Но Юхи и не собиралась винить её за это.
— Ты говорила, что не можешь побеждать, что для этого тебе нужен кто-то ещё. На самом деле, всё зависит от уровня твоей подготовки. Ты ещё только генин. И хотя ты хорошо проявила себя на экзамене, это не повод останавливаться на достигнутом. Больше времени уделяй своим тренировкам, прикладывай все усилия на то, чтобы перешагнуть через свои страхи и слабости, и скоро ты сама не заметишь, как от прежней неуверенности не останется и следа.
Говоря это, Куренай вспоминала себя во время своего экзамена, и с удивлением обнаруживала, какие же всё-таки все шиноби разные уже на столь малом этапе своего обучения. Они с Анко были уверенными и рвущимися к победе куноичи, редко когда задумывающимися о том, могут ли они что-то противопоставить противнику без поддержки. Они просто делали, шли напролом, только Куренай подходила к этому более рассудительно. Нарико же, по всей видимости, была полной им противоположностью, всем своим видом напоминая не грозную куноичи, а аленький цветочек, способный рассыпаться на лепестки от малейшего ветерка. «Если она сможет сохранить свою трепетную душу, став при этом сильным ниндзя, она будет просто уникальна». Ведь таких ранимых, нежных, хрупких существ, среди генинов было довольно много. Но едва ли кому-то удавалось остаться прежним хрупким человеком, пройдя при этом сквозь семь кругов ада и вернувшись с новыми силами.
— А кто ты по специальности, Нарико?

— Ведь это путь всех ниндзя, верно? Постоянно расти над собой?
— Конечно, — улыбнулась Куренай, забирая стакан. — Цели в жизни у всех могут быть разные, но для их исполнения шиноби всегда приходится совершенствоваться.
Пожалуй, даже у неё, джонина, было всё ещё только впереди. Особенно у неё. Ведь Куренай, являясь мастером гендзюцу, всё же не могла похвастаться обширными знаниями в других дзюцу, а потому обладала довольно ограниченным арсеналом. К тому же, несмотря на то, что она старательно развивала свой талант в использовании иллюзий, даже в своей основной специальности она не достигла пика, а потому не должна была останавливаться на достигнутом. Иллюзии дают большой простор для фантазии, и в её силах превратить их в ещё более смертоносное оружие. Для этого Юхи и нужны были тренировки с учениками: их юные гибкие умы становились первыми, кто тестировал её новые приёмы, находил уязвимости и помогал совершенствовать техники. Она помогала им, они — ей. Идеальный симбиоз.
— Иллюзионист и ирьёнин, значит, — в лёгкой задумчивости произнесла Куренай. — Сложные для освоения специальности. Зато талантливые специалисты на миссиях ценятся на вес золота.
Взглядом указав на двух ирьёнинов, хлопотавших над раненой рукой Нарико, джонин словно сказала тем самым: «Вот, например, без этих медиков тебе бы пришлось туго», и вновь ободряюще улыбнулась. «Должно быть, она очень хорошо контролирует чакру. Но почему не сделала упор именно на медицинские техники? Всё дело в отсутствии команды?» — рассуждала про себя Куренай, оставив куноичи наедине с медиками и отойдя к столу, чтобы поставить на него стакан. «Наверное, да. Медику же нужно чем-то защищаться, и она, по всей видимости, выбрала иллюзии. Не самое надёжное средство на экзамене, если она ещё недостаточно опытная в использовании гендзюцу, но это хотя бы поможет ей избежать боя и уйти в безопасное место».
Кажется, эта девочка действительно заинтересовала Куренай. Теперь ей даже стало немного жаль, что у неё нет ученика, специализирующегося на гендзюцу. Его она бы смогла научить гораздо большему, чем, например, Хинату или Кибу, специализирующихся в основном на ближнем бою. «Ты забыла, что стало с последним твоим учеником, использующим гендзюцу?» — укоризненно спросила сама себя Юхи, смяв пальцами листок бумаги, который она до этого перебирала на столе. «Ты ЗАБЫЛА?»
О, нет. Она никогда не забудет. Ту боль, что она причинила талантливой девочке, чьи способности очень скоро превзошли бы даже её, она не позволит себе забыть. Даже несмотря на то, что мучавшая её много лет незавершённая миссия по защите Якумо наконец была выполнена, Куренай не могла простить себе ту жестокость, которую она проявила по отношению к юной наследнице клана Курама. Она сделала тогда то, что должна была, но это не иступляло её вину за те страдания и ненависть, которые питали сердце Якумо на протяжении многих лет, проведённых ею в неведении. В мыслях о том, что ей предали и бросили.
«Хватит,» — жёстко приказала сама себе Юхи, и принялась разглаживать смятый лист. Кажется, это была страница в медицинской карточке кого-то из генинов. «Надеюсь, за один помятый край здесь никого не убьют,» — хмыкнула Куренай, для которой мир медицины был тайной за семью печатями, и которого она сторонилась, как чего-то тёмного и неведомого. Следуя принципу «работает — не лезь», она предпочитала так же не лезть в работу ирьёнинов, даже такую мелкую, но, без сомнения, очень важную, как заполнение карточек.
— Ну, что, вы закончили? — как ни в чём не бывало обратилась она к врачам, когда заведующая медпунктом выпрямилась и критично осмотрела Нарико на предмет прочих царапин и повреждений. Переведя взгляд на свою новую знакомую, Юхи сразу после этого уточнила у неё,— отвести тебя к твоему сенсею? 

Кивнув отошедшим медикам и словно принимая у них вахту, Куренай жестом руки велела Нарико следовать за собой, попутно отвечая на вопрос:
— Я, как и ты, специализируюсь на гендзюцу и тоже являюсь сенсором, — выглянув из-за двери и осмотрев коридор на наличие агрессивно настроенных субъектов, джонин удовлетворённо вышла из медпункта, придержав для генина дверь. — Так что, во многом я понимаю, как тебе, должно быть, нелегко было на первых порах.
И здесь Куренай не лукавила. Только начиная осваивать гендзюцу, она столкнулась со многими сложностями, из-за чего обучение её постоянно тормозилось. А ведь проблема крылась вовсе не в плохом контроле чакры, который априори не может быть у шиноби, серьёзно обучающегося техникам создания иллюзий, и не в отсутствии у Куренай потенциала, ведь её талант признавали многие учителя. Дело было в её амбициях. Обладая недюжинной фантазией и желанием осуществить всё и сразу в мире своих иллюзий, за неимением опыта Юхи не могла претворить все свои идеи в жзнь. Она бралась за сложные гендзюцу, грубо и неумело наслаивая их друг на друга, но в итоге лишь рвала ту тонкую паутину, которой должна была опутывать противника. Был период, когда она, разочаровавшись в себе, готова была отказаться от этой затеи и попробовать себя на другом поприще. Но рано или поздно Куренай всё равно вернулась к иллюзиям с твёрдым намерением превратить свои грубые и очевидные ловушки в тончайшую материю гендзюцу, в плену которого противник не сможет различить, что реально, а что нет. Упорство помогло ей, и она надеялась, что Нарико также не станет разворачиваться на полпути, если у неё что-то не будет получаться. В конце концов, несмотря на принадлежность к разным скрытым деревням, их объединял интерес к изысканным техникам иллюзий. А общие интересы всегда располагают людей друг к другу. Даже сражаться с таким противником интереснее.
Дойдя по уже знакомым им обеим коридорам до лестницы, Куренай остановилась, вспоминая, в какой части арены находились трибуны для гостей из Кири. «Кажется, они все на верхнем уровне. Но с какой стороны… Ладно, если что, всегда можно обойти по кругу». 
Поднявшись на верхний уровень и бегло осмотрев зрителей, Юхи пусть и не с первого раза, но выхватила взглядом гостей из Ивы, уверенно зашагав в направлении их сектора. Периодически она поглядывала то на арену, где во всю шло новое сражение, то на свою подопечную, для удобства которой заметно снизила шаг. Когда же они с Нарико проходили мимо сектора Такикагуре но Сато, Куренай и вовсе остановилась, подождав девочку и пропустив её вперёд, чтобы прежние знакомые, чьи макушки виднелись между рядами, не вздумали в очередной раз поймать её. В этот момент, переведя взгляд с арены на трибуны, Юхи заметила вопросительные взгляды Асумы и Кибы, обращённые на неё. Кажется, Инузука задал джонину какой-то вопрос, на который тот лишь пожал плечами, словно переадресовывая его Куренай. Но куноичи на это лишь качнула головой и зашагала дальше.
— Расскажи своему сенсею, что произошло, — велела джонин, когда привела девочку к её соотечественникам, — а я сообщу представителю Таки и тому, кто ответственен за организацию экзамена. Эй, и не вешай нос, — ободряюще улыбнулась Куренай, потрепав генина по плечу. — У тебя ещё бои впереди.